«Каждый свой путь выбирает сам»

Я встретил его в парламентском центре на Новом Арбате, в железнодорожной кассе. Он покупал билет до Петрозаводска – наконец-то выдалось время навестить семью. Перекинулись первыми фразами. Пожилая кассирша оформляла билет. По дурацкому нововведению сейчас в билете требуется фамилия.

– Белозерцев, – сказал он в окошко.

Кассирша откликнулась: знаю. Подняла глаза, они вдруг в секунду наполнились слезами.

– Все знаем, Сережа. И все помним…

ххх

– Как вас теперь называть?

– Все тот же Сергей Белозерцев, советник Президента Ингушской республики и заместитель председателя социал-демократической партии России.

– Что вас привело в Ингушетию?

– Привела проблема массового убийства людей, геноцид и массовая депортация. Надо было эту ситуацию разрешать. Начал работать на общественных началах, люди увидели, что от меня есть польза, и президент Аушев пригласил меня работать.

– Вы передали мне целую подборку документов со словами: информация по осетино-ингушскому конфликту перевирается. Что там на самом деле происходит?

– Если коротко… В 91-м году североосетинское руководство предприняло попытку изгнания ингушей из Пригородного района Северной Осетии. До 1944 года этот район был ингушским, а потом, после сталинской депортации и после того как при Хрущеве народ вернули, руководство Северной Осетии этот район назад не отдало.

О событиях 1992 года все слышали, но они освещались крайне предвзято. Даже сопоставление убитых со стороны ингушей и со стороны осетин (на стороне которых воевали части Российской армии) показывает, что потери ингушей на несколько порядков больше. По разрушенным домам – то же самое.

В Северной Осетии очень много тайных захоронений убитых и изувеченных ингушей. Особенно изощрялись в пытках, изуверстве, расчленении детей и прочих вещах южные осетины – бронедивизионы, которые по приглашению североосетинского руководства вошли на территорию России и творили весь ужас. Когда по преступным приказам наши солдаты обстреливали ряд населенных пунктов, а затем в них входили, они видели, что там мирные люди, и видели, в каком они состоянии: изрезанные, изорванные… У меня есть масса документов военнослужащих, следственных работников России, которые пишут, что там происходило. Но следствие вести невозможно из-за наличия этих бандформирований, которые не разоружаются, несмотря на все указы Президента России. Они до сих пор творят что хотят. Волосы встают дыбом.

Наши российские военные спасли жизнь многим ингушам. Но есть и другого рода примеры (…)

– Вы какую-то связь осуществляете между руководством Ингушетии и руководством России?

– Руководство России у нас не очень любит встречаться с кем-либо. Когда Бурбулис освобождал себе жизненное пространство вокруг Ельцина, он практически всех умных людей убрал. И, видимо, сумел дискредитировать. Тяжело… Вот написал Филатову письмо, это честный человек, совестливый и соболезнующий чужой беде. Но, к сожалению, несколько бесхребетный. Взываю к нему, чтобы попытался повлиять на Бориса Николаевича. Та дискредитация, которой своим бездействием президент себя покрывает, уже нетерпима. Просто даже из чувства политического самосохранения.

– С какого времени вы советник?

– С апреля. Но первый раз в этом году приехал туда зимой. Потому что раньше по состоянию здоровья мне было тяжело туда ездить, да и немножко опасно…

– А сейчас?

– А сейчас… Каждый из нас свой путь выбирает самостоятельно, и говорить об этом бессмысленно…

Г. Демочкин.

4 июня 1993 г., Москва.

Симбирский курьер, 10.6.1993 г.